От темы медоносной растительности уйти трудно, настолько она важна и глобальна. Можно представить себе природу, в которой десятки миллионов лет жили пчёлы. Если не считать периодов катастроф (изменения климата, землетрясения и оледенения), то естественная природа всегда была плодородна и обильна. С ранней весны и до поздней осени пчёлы могли найти взяток, необходимый для весеннего развития, осеннего наращивания и для создания хороших, качественных запасов на зиму. Разнообразные породы деревьев, богатейшие луговины, обилие чистейшей воды и многих ядовитых, «ненужных» для человека растений, с которых пчёлы собирали необходимые для них природные лекарства. Практически полностью уничтожив всё это великолепие, мы ещё удивляемся тому, что наши пчёлки иногда болеют и гибнут… Напротив, мы должны удивляться, что они ещё живы! И благодарить за это щедрую всепрощающую Природу.

Очень похожая картина складывается и с породами пчел. Ещё в девятнадцатом веке многие известные пчеловоды били тревогу по поводу вырождения нашей местной пчелы. Тогда ещё не начался массовый завоз южных пород пчёл, но проблема уже появилась, и связана она была с принятой в то время роебойной системой содержания пчёл в небольших тонкостенных «дуплянках» или, по-другому, «бездонках». Так назывались обрубки ствола с выдолбленной сердцевиной, поставленные вертикально на кусок доски или прямо на землю. Н. М. Витвицкий — выдающийся пчеловод-исследователь того времени — условно делил пчёл по качеству на несколько классов, с учётом их медопродуктивности, зимостойкости и способности противостоять болезням. К первому классу он относил пчёл «совершенно диких», живущих в дуплах деревьев, а к последнему «самых изнурённых, проведших зимы в погребах и других сырых и душных помещениях, познавших голод и болезни». (Цитируется по книге И. А. Шабаршева «История русского пчеловодства», Москва, 1996 год, стр. 156).

За последующее столетие ситуация многократно усугубилась массовым завозом южных пород пчёл, и дошла до того, что найти настоящую местную пчелу в средней полосе России стало практически невозможно. На пасеках преобладают либо явные помеси завозных пород с местными, либо «условно среднерусские» пчёлы, несущие в себе изрядное количество наследственных признаков своих южных собратьев. Эта проблема касается, разумеется, не только России, но присутствует практически во всех уголках нашего индустриального мира.

В качестве небольшой иллюстрации можно привести рассказ профессора Григория Александровича Кожевникова (1866-1933 гг) об экспедиции, предпринятой в 1928 году в Башкирию для изучения местной лесной среднерусской пчелы. В результате экспедиции он ещё раз убедился в её превосходных качествах и в способности даже в неблагоприятный год обеспечивать себя запасами и давать товарный мёд. Здесь, на одной из пасек, исследователь увидел, что желтизна всего лишь от одной завезённой сюда итальянской матки сохранялась у тёмных местных пчёл на протяжении 14 лет! Григорий Александрович предложил запретить ввоз пчёл и маток других пород в Башкирию, на Дальний Восток, в Сибирь и на Кавказ (источник тот же, стр. 344). Но мы знаем, что это предложение не было услышано.

Насколько мне известно, сегодня настоящую среднерусскую пчелу ещё можно найти лишь в нескольких географически обособленных регионах (в том числе расположенных в Татарстане и в Башкирии), либо в нескольких питомниках, ещё с советских времён занимавшихся сохранением и разведением среднерусской породы. Так что сегодня мы должны благодарить тех пасечников и энтузиастов, которые сохранили для нас возможность восстановить и размножить местную пчелу, а также заниматься естественным пчеловодством, которое без неё было бы невозможно.

Однако, как показывает опыт, покупка пчёл в питомнике тоже не даёт абсолютной гарантии. Пчелиные семьи продаются обычно в виде пчелопакетов — стандартных ящиков с четырьмя дадановскими рамками, обсиженными пчёлами. По принятому стандарту, три рамочки должны содержать расплод, и одна — запасы мёда и перги. Разумеется, в пчелопакете должна находиться и плодная пчелиная матка. Так вот, при равных стартовых условиях (тех, которые можно оценить на взгляд), развитие семей из покупных пчелопакетов может происходить совершенно по-разному. Одни развиваются активно, в течение лета натаскивают много мёда и прекрасно зимуют, другие ведут себя средне, а третьи и вовсе постепенно сходят на нет. В чём причина? В силе данной конкретной пчелиной семьи, а точнее, пчелиной матки. А она в основном определятся наследственностью. Поэтому все серьёзные пасечники, и в старое время, и сейчас, в большей или меньшей степени занимались селекционной работой. То есть старались размножать именно сильные и благополучные пчелиные семьи.

В этой области существует много вопросов, на которые не всегда легко найти ответы. Все ли пасечники, продающие пчелосемьи, и сегодня занимаются подобной работой — отбором и размножением только сильных семей? Занимаются ли этим в коммерческих питомниках, особенно после развала Союза? По каким признакам ведётся отбор? Только по медопродуктивности и миролюбию? А как насчёт резистентности (сопротивляемости) к болезням, способности зимовать на улице и самим хорошо готовиться к зимовке? Последнее остаётся под большим вопросом, ведь и на подавляющем большинстве крупных пасек, и в пчелиных питомниках принято закармливать пчёл на зиму сахаром, «собирать» гнёзда в зиму и проводить профилактические обработки от ряда заболеваний. А ведь от того, какие методы применялись там, где мы покупаем пчелиные семьи, в сильнейшей степени зависит их судьба при перемещении на наши пасеки, в жёсткие условия естественного пчеловождения.

Почему жёсткие? С точки зрения современных общепринятых технологий, именно таковыми они и являются. Ведь пчёл в зиму я не «собираю», даже не заглядываю осенью в гнездовую часть. Ревизия гнезда — только весной, а уж как пчёлки сформировали гнездо для зимовки — это их дело. Подход простой: я сделал то, что от меня зависит, а именно дал пчелиной семье добротный тёплый улей, высокую рамку и не отбирал мёд в течение всего лета. Как пчёлы разложили запасы мёда и перги, где сделали переходы между улочками, как сформировали зимний клуб — меня не касается. Сделали всё хорошо, и успешно перезимовали — замечательно, сделали как-то не так и не перенесли зиму — очень жаль, но ничего не поделаешь. Зато от успешно перезимовавших семей получится здоровое, сильное потомство, которое с большой вероятностью проведёт следующую зиму так же благополучно. Пользуясь тем же принципом, я не слежу и за качеством зимних запасов. «Умные» пчёлки оставят в гнездовой части мёд с главного медосбора, а тот, который для зимы не подходит (к примеру, падиевый), положат сбоку, про запас, откуда он осенью попадёт в откачку. И, разумеется, я не провожу никаких обработок от пчелиных болезней.

Часть пчелосемей зимой «отходит», то есть гибнет. Некоторые «классические» пчеловоды, узнав об этом, укоризненно качают головами. С их точки зрения, правильный пчеловод должен сделать так, чтобы не погибла ни одна семья. Но когда узнают о моём жёстком подходе, то удивляются ещё больше, поскольку, по их мнению, в таких условиях должна погибнуть вся пасека. Но не гибнет! Количество семей потихоньку растёт, хотя дополнительных усилий к этому я не прилагаю. То есть не занимаюсь искусственным размножением (не делаю отводков) и лишь в небольших масштабах, в порядке эксперимента, понуждаю пчёл к роению. Единственное, чем я всерьёз занимаюсь в плане развития своего «пчелиного хозяйства», это «коллекционирую» на своей пасеке пчёл среднерусской породы из самых разных мест. Есть у меня условно-среднерусские пчелосемьи из Рязанской области, есть чистопородные из орловского питомника, есть так называемая «казанка» — среднерусская пчела из Татарстана. Планирую ещё побывать в Башкирии и привезти несколько пчелосемей оттуда. Зачем? Говоря научным языком, для того, чтобы был хороший исходный генетический материал для формирования своей, местной пчелы. Ведь той популяции, которая жила когда-то здесь, на Оке, в чистом виде уже не сыскать, а значит, её нужно создавать заново. Поэтому, чем больше будет пасека и чем больше будет на ней разных среднерусских пчёл, тем лучше. Постепенно, используя естественные методы селекционной работы, можно будет сформировать хорошую, зимостойкую, медопродуктивную и миролюбивую местную пчелу. В этом и состоит одна из моих целей. Приглашаю к сотрудничеству!

Вопрос породы и силы пчелиных семей — один из ключевых в пчеловодстве, особенно для тех, кто только начинает заниматься пчёлами. В качестве примера приведу опыт другого моего друга и «соратника по пчёлам», тоже Диму, который завёл несколько лет назад три пчелосемьи в ульях-лежаках на высокую рамку. Взял два отводка у своего знакомого пасечника на юге Калужской области, но они «пошли» как-то не очень, мёда дали мало и в следующем году вовсе зачахли. И ещё одну готовую пчелосемью Дима приобрёл по объявлению в десяти километрах от нас. Бывший хозяин переезжал на Кубань и распродавал всё, что не мог взять с собой. И эта семья оказалась совершенно уникальной! В течение трёх лет она одна давала 30-40 килограммов мёда ежегодно и зимовала прекрасно. В этом году, судя по всему, эта семья пошла в ройку (Дима работает в городе и за роями следить не имеет возможности), но в следующем, думаю, восстановит силу и снова даст мёд.

И подобных историй я слышал немало. Многие рассказывают, что их пчелиные семьи, особенно взятые из питомников или полученные из приобретённых отводков, работают как-то еле-еле, развиваются слабо и мёда приносят совсем немного. И так может продолжаться несколько лет подряд, а в худшем семья просто гибнет. Но некоторые из приобретённых семей вдруг начинают бурно развиваться, и к осени, на радость своим хозяевам, дают отличный «урожай» мёда. Так в чём кроется корень проблемы и как можно улучшить ситуацию? Разумеется, в пчелиной матке, и об этом говорится в любой серьёзной книге по пчеловодству. А нам остаётся только сделать акценты на самые существенные моменты.